Наконец, он остановился и посмотрел мне в лицо покрасневшими от бессонных ночей и едкого табачного дыма, не выветривавшегося из его кабинета, глазами.

— Все равно скоро они узнают, — произнес угрюмо. — Но тебе, девочка, лучше подготовиться.

Сердце пропустило удар. Шеф редко называл меня девочкой и обращался на "ты". Значит, дело серьезное.

— Его сиятельство вчера получил известие из столицы, — продолжал Лоренс. — К нам направляют какого-то, мать его, специалиста по ментальной магии. Ловить нашего маньяка. Как будто у нас своих проблем не хватает.

— Может, все еще не так плохо, — осторожно заметила я. — Вдруг этот тип действительно пригодится?

— Как же, пригодится он, — взорвался начальник. — Вот увидишь, он просто станет совать повсюду свой длинный нос и путаться под ногами. И строить из себя важную птицу — как же, из самого Королевского комитета прибыл. А хуже всего, если этот недоумок вздумает распоряжаться сотрудниками. И ему ведь слова поперек не скажешь.

Лицо Лоренса раскраснелось, глаза сверкали яростью. Мне и самой не хотелось прыгать вокруг столичного гостя, изображая любезность и угодливость. Но самым неприятным было то, что граф ни словом не обмолвился о назначенце, а ведь мы с его сиятельством обедали только вчера. Не счел нужным поставить в известность? Рот наполнился горечью, а глаза подозрительно защипало.

— Ладно, Донн, я тебя предупредил, — сухо бросил Лоренс — он всегда переходил к отрывистому тону после вспышек гнева. — Просмотри свои бумаги, подготовь отчеты. Когда должна была сдать по делу Райена?

— Два дня назад, — понуро призналась я.

— И?

— Вечером будет готов.

Лоренс усмехнулся и неожиданно ласково потрепал меня по плечу.

— Завтра с утра. Думаешь, я не знаю, как ты ненавидишь всю эту бумажную волокиту? Сам ее терпеть не могу. А сейчас отправляйся домой, отдыхай. В конце концов, у тебя выходной. И не переживай, Николь. Мы не дадим тебя в обиду, девочка. Ни я, ни его сиятельство.

— Спасибо, — пробормотала я.

Но смутное беспокойство уже угнездилось в душе и все время напоминало о себе, не давая расслабиться.

Еще вчера у меня были на выходной совсем иные планы. Проваляться в постели как можно дольше, понежиться в ванне, почитать легкий романчик. Съездить в салон мадам Первье, наконец. Но из-за проклятого типа, лишившего жизни несчастную Берталину, все пошло наперекосяк. Еще и известие о скором приезде столичного хлыща окончательно испортило настроение.

Дом встретил меня аппетитными запахами, доносившимися из столовой. Агнесс каким-то собачьим чутьем ухитрялась уловить мое возвращение и накрывала к нему стол. Никогда мне не приходилось ни ждать, пока служанка — горничная и кухарка в одном лице — приготовит трапезу, ни есть уже остывшее. Увы, сегодня я с трудом проглотила блинчик с малиновым джемом и отставила в сторону тарелку под укоризненным взглядом Агнесс.

— Приготовить вам ванну, мистрис? — спросила она. — А потом чай? С булочками?

Я только усмехнулась. Агнесс всегда старалась накормить меня посытнее, полагала, что "девочка страх какая тощая".

— Нет, я уезжаю. Возможно, не вернусь к обеду.

Агнесс бросила взгляд в окно, не увидела на поливаемой дождем улице служебного мобиля и неодобрительно покачала головой.

— Ох, знала бы ваша покойная бабушка, — вполголоса проворчала она, — каким непотребством занимается ее единственная внучка.

Как и всегда, я притворилась, будто не услышала. Агнесс позволялось многое как раз потому, что она служила еще моей бабушке и помнила нынешнюю хозяйку совсем крохой, хотя сама была старше меня всего на шестнадцать лет. И да, покойная леди Донн точно не одобрила бы увлечение внучки. Женщина за рулем мобиля — это эпатаж, скандал, неслыханная вольность. Но вождение оставалось единственной слабостью, которой я потакала.

Мобиль подарил мне его сиятельство два года назад, в разгар нашего романа. В представительного сорокалетнего вдовца я влюбилась при первой же встрече, но к тому моменту, когда граф все-таки сделал мне предложение, уже остыла. Даже не так — прозрела. Поняла, что он точно не испытывает ко мне пылких чувств. Ему просто нужна удобная спутница, такая, с которой не стыдно появляться в свете и которую приятно уложить в постель. Я же хотела большего, потому и разорвала наши отношения. Сначала сходила с ума от боли, не могла видеть графа уже с новой пассией, которой он обзавелся недели через две после нашего расставания. А потом рана затянулась, и встречи с бывшим возлюбленным вызывали только легкую грусть. Мы навсегда остались хорошими друзьями. Во всяком случае, я думала именно так. До этого дня.

Зателефонировать или явиться неожиданно? Этот вопрос занимал меня все то время, пока я переодевалась в светло-синее платье, расчесывала волосы и перетягивала их расшитой мелким жемчугом лентой. Его сиятельство всегда пренебрежительно морщился, если видел меня в форменной одежде. Обычно я делала вид, будто не замечаю его гримасу, но сегодня не хотела злить бывшего любовника. И без того разговор предстоял нелегкий.

Решив все же появиться без предупреждения, я спустилась в гараж, ласково погладила верного железного друга по красному лакированному капоту.

— Погода, конечно, мерзкая, — задумчиво сообщила ему. — Но мы все равно поедем на прогулку, да?

С каждым разом получалось все лучше и лучше. Скоро он достигнет совершенства. Вспоминать о том, как лишил жизни самую первую шлюху, он не слишком любил: дрянь сопротивлялась, царапалась, оставила на его коже некрасивые длинные отметины Он бросил ее валяться прямо там, где задушил, не догадался украсить символом мертвое лицо. От вида открытого рта с вывалившимся языком его замутило, да так, что пришлось броситься в ближайшие кусты, где его долго и мучительно выворачивало наизнанку. Лишь радость от того, что он наказал мерзкую дрянь, подтолкнула его к дальнейшим действиям. О, эйфория еще долгое время охватывала его, стоило лишь вспомнить безжизненное тело и искаженное мукой лицо. Зато он осознал свою ошибку и больше ничего подобного не допускал. Все его следующие акты возмездия — про себя он называл их именно так — выглядели красиво. К тому же он придумал, как скрыть омерзительные посмертные гримасы. Роза значила так много для него, к тому же он все еще помнил огромный букет в руках той, первой. Она зарывалась лицом в цветы, с наслаждением вдыхала аромат, и именно тогда он осознал: эта тварь не должна жить. Пришлось долго готовиться, потому что мразь оказалась осторожной. И все равно все пошло не по его плану. Но это первый раз, следовательно, он только учился, не так ли? Да и результата он достиг — дрянь больше не отравляла его жизнь своим жалким существованием.

Потом он понял, как надо было поступить. И попробовал еще раз, уже с другой шлюхой. И все получилось так, как он задумал. С каждым разом возмездие давалось ему все легче. С последней же и вовсе вышло совсем просто. Как ее — Берта? Бертиль? Нет, Берталина, вот как. Вспомнив напыщенное претенциозное имя, он рассмеялся визгливым смехом и тут же зажал ладонью себе рот. Нужно сохранять хладнокровие. Только так он удержится над толпой. Люди чувствуют его превосходство до тех пор, пока он сам уверен в своих силах. И повинуются, как глупое стадо — пастуху. Недаром эта Берталина так охотно пошла с ним, стоило лишь поманить. И ничего не заподозрила почти до самого конца. До того момента, как шнур впился в пухлую шею. Что успела она увидеть перед смертью? Хотя неважно, дождь все равно смыл все следы. Эта несносная девчонка, Николь Донн, ничего не увидит.

Вот кто бесил его по-настоящему. Высокомерная стерва, мнящая себя ценным сотрудником Управления. Ха, смех один. Разве может женщина служить в полиции? Но Николь Донн вела себя так, будто ей самое место среди грубых циничных мужчин в форме. Она никогда не смотрела на него как должно: снизу вверх. Вела себя неподобающе. Ничего, придет время, и она пожалеет, что полезла туда, куда не следует. Сильно пожалеет. Но будет уже поздно.